Для меня большая честь и радость выразить слова благодарности за те чудесные мгновения общения с Борисом Ивановичем Тищенко, возвышавшие мое самоощущение, делавшие меня счастливым, возбуждавшие желание писать музыку так хорошо, как я только могу.
      Впервые я познакомился с его творчеством 30 лет назад. Это была музыка балета "Ярославна" в грамзаписи. Я много раз подряд слушал, чтобы насладиться красотой этого божественно-прекрасного истинно русского творения. Тогда я был студентом второго курса Саратовской консерватории. Учился на факультете народных инструментов. Всей душой стремился получить профессиональное композиторское образование. Но, увы, с моей теоретической подготовкой и уровнем игры на фортепиано об этом можно было только мечтать. И этой мечте, вопреки логически-обоснованным доводам саратовских профессоров суждено было сбыться благодаря доброте и прозорливости Бориса Ивановича.
      Весной 1979 года я приехал в Ленинградскую консерваторию, специально чтобы встретиться с Тищенко. Уже сам его облик располагал к доверительной беседе. Я показал ему свои сочинения, внутренне весь замирая - ведь на что я мог надеяться, толком ничего не умея - только на чудо! И оно произошло. Тищенко мне сказал: "Вы достойны учиться в любой консерватории, в том числе и в Ленинградской!" Такие слова знаменитого композитора меня окрылили.
      Полный надежд, я вернулся в Саратов и тут же обратился к ректору с просьбой исключить меня из консерватории немедленно. Но как? Я учился на отлично. Помог проректор. Он даже пошел на должностное преступление, написав, что я профнепригоден.
      Далее события развивались очень стремительно. 30 июня я исключен, а уже
      2 июля присутствую на экзамене по композиции и через две недели зачислен в ВУЗ. Просто невероятно! Я студент храма, имя которому Ленинградская консерватория! И я ученик Тищенко!!! С замиранием сердца нажимаю на ручку двери, за которой меня ожидает мой учитель: Жажда знания была такова, что ее хватило бы на целое отделение. Остро ощущал чувство ответственности за столь щедрый подарок жизни. Теперь надо было соответствовать месту, поднять свой уровень знаний и культуры.
      Тищенко проявлял по отношению к ученикам, и в частности ко мне, мудрое учительское терпение. Помню некоторые истории, от которых испытываю до сих пор чувство стыда. Как-то раз, Борис Иванович знакомил учеников с записью музыки своего балета "Двенадцать". Потом все высказывались по поводу услышанного, и когда очередь дошла до меня, я произнес: "Не так скучно, как у Салманова". Тищенко посмеялся вместе с учениками над моей хамоватой непосредственностью.
      Еще пример.
      Композитор Х, бывший ученик Тищенко, принес в класс клавир своей оперы. Сам показывал, бойко играл и пел. Музыка закончилась. Борис Иванович спрашивает:
       - Ну как?
       - Ужасная дрянь! - отвечаю я задиристо, смутив автора.
      На следующий урок учитель отчитывал меня, говоря: "Так нельзя! Вы могли обидеть человека. Важно не то, какую музыку показывает тот или иной композитор, а с каким отношением его встретить, чтобы он по возможности сам пришел к осознанию, может быть только впоследствии своих просчетов, но обижать человека вы не имеете никакого права!" Вроде бы так все просто и ясно мне стало. Но одно дело понять, а другое - сделать своим достоянием. И чтобы оно стало таковым, потребовалось несколько лет. Борис Иванович не только давал знания, которые можно было получить где угодно, но он именно воспитывал, преподносил нравственные уроки, и кто этого не понял, не извлек для своей жизни нечто ценное, тот провел время напрасно рядом с такой замечательной личностью. Сейчас я вижу, как важно ученику выработать в себе чувство благоговения перед чем-то достойным преклонения, иначе будет формироваться нравственное уродство. Если не уделять должного внимания контролю мыслей и чувств, то на столь худой почве может произрасти и самолюбование, и снобизм, и соблазн принижать значение чьего-либо творчества, заслуживающего всяческого уважения.
      После завершения учебы в консерватории мое общение с Борисом Ивановичем никогда не прерывалось. По сей день я ищу возможность показать мои новые работы, узнать его мнение. Я никогда не жалел, что учился у него. Он в меня поверил, а я за ним пошел. Любовь к его музыке не только не помешала, напротив, благотворно способствовала обретению мной собственной музыкальной речи. Низкий поклон учителю, мастеру, чье служение искусству является гарантом сохранения и творческого продолжения великих музыкальных традиций.